Несмотря на подписанные Германией Гаагскую и Женевскую конвенции о военнопленных, в ходе Второй мировой войны на Восточном фронте их положения не соблюдались. При том, что на Западноевропейском ТВД ситуация была диаметрально противоположной: пленные англичане, французы, бельгийцы содержались в лагерях во вполне цивилизованных и комфортных условиях. Но, как вспоминает Светлана Алексиевич в книге «У войны не женское лицо», самая ужасная судьба ожидала советских женщин-военнослужащих, многие из которых предпочитали смерть пленению.
Споры о том, был ли исходящий с самого верха приказ о том, чтобы приравнивать советских женщин-военнослужащих к партизанам и расстреливать на месте, идут до сих пор. Скорее всего, был, но, по всей видимости, устный, а не письменный. В форме документа, подписанного кем-то из руководства Третьего Рейха он точно не сохранился. Но вот в архивах 4 армии (входила в состав ГА «Центр») есть приказ за подписью Клюге с его же комментарием «Женщины в военной форме подлежат расстрелу, а не пленению». Первые месяцы войны наглядно демонстрируют, что даже если общего приказа от руководства Вермахта не было, специальные распоряжения на уровне частей и войсковых соединений существовали.
Существует достаточно много документальных свидетельств того, что захваченных красноармеек казнили с особой жестокостью. Позже по частям было разослано предписание ОКХ (верховного командования сухопутными силами) о признании красноармеек военнопленными и необходимости их пленения, однако в первые годы войны приказ выполнялся неохотно.
Тем более, что распоряжение имело определенные «лазейки», которыми немцы охотно пользовались. Так расстрелу подлежали «вольные стрелки» — гражданские, оказывавшие сопротивление с оружием в руках. Достаточно было сорвать с пленной женщины военную гимнастерку, и она превращалась в такого «вольного стрелка». Ну, а про многочисленные провокации и расстрелы якобы при попытке побега и говорить не стоит.
Снайперы, санитарки, разведчицы
Именно эти три категории советских женщин-военнослужащих были самыми ненавистными для солдат и офицеров Вермахта. За что в этот список угодили представители вроде бы мирной медицинской профессии – не совсем понятно. Видимо, после первых дней войны и активного сопротивления, с которым немцы столкнулись на Восточном фронте, любая женщина в форме красноармейца вызывала у них раздражение и злость.
Рядовой Вермахта Бруно Шнейдер в своих воспоминаниях рассказывал про попытки немцев перевербовать попавших в плен красноармеек. Фашистов особенно интересовали снайперши, разведчицы, диверсантки. Но случаи перехода красноармеек на сторону врага если и были, то имели исключительный характер. Так что с пленницами в военной форме немцы особенно не церемонились. Да те и не ждали ни пощады, ни сладкой жизни: несколько гранат, чтобы подорваться и забрать с собой как можно больше врагов, были обязательной частью снаряжения большинства женщин-снайперов и разведчиц.
К 1943 году ситуация на Восточном фронте начала меняться, и немцы стали все больше опасаться наказания за свои зверства. От практики жестоких казней после издевательств стали постепенно отказываться, а лагеря для военнопленных стали пополняться красноармейками.
Как рассказывает Арон Шнеер в книге «Плен», все они при поступлении проходили обязательный осмотр у гинеколога – на предмет наличия венерических заболеваний. Удивило немецких медиков то, что 9 из 10 незамужних советских солдаток были девственницами.