Ради того, чтобы сняться в первом самостоятельном фильме Александра Роу «По щучьему велению», Георгий Милляр побрился налысо и пожертвовал бровями. Домашние смотрели на него с ужасом. Однако долгие годы после этого актера и режиссера связывали совместное творчество и крепкая дружба. Любимец детей и сам часто вел себя как ребенок. Когда Роу уставал от его выходок на съемочной площадке, применял безотказный прием. «Юра, маме расскажу!» — предупреждал режиссер. Георгий тут же вспоминал о дисциплине.
Родственники очень смеялись
Мама Милляра (а на самом деле де Милье) была дочерью иркутского золотопромышленника. Елизавета Алексеевна вышла замуж за инженера-мостостроителя французского происхождения. Георгий родился 7 ноября 1903 года. Отец умер, когда будущему известному актеру не исполнилось и трех лет.
После смены власти «неблагонадежное» происхождение разумнее было скрывать. Большая московская квартира, в которой жила семья, превратилась в коммунальную. Де Милье отвели в ней всего одну комнату. Георгий до конца жизни не афишировал, что свободно владеет французским и немецким языками. От греха подальше он стал Милляром.
Ради того, чтобы сняться в первом самостоятельном фильме Александра Роу «По щучьему велению», Георгий Милляр побрился налысо и пожертвовал бровями. Домашние смотрели на него с ужасом. Однако долгие годы после этого актера и режиссера связывали совместное творчество и крепкая дружба. Любимец детей и сам часто вел себя как ребенок. Когда Роу уставал от его выходок на съемочной площадке, применял безотказный прием. «Юра, маме расскажу!» — предупреждал режиссер. Георгий тут же вспоминал о дисциплине.
Родственники очень смеялись
Мама Милляра (а на самом деле де Милье) была дочерью иркутского золотопромышленника. Елизавета Алексеевна вышла замуж за инженера-мостостроителя французского происхождения. Георгий родился 7 ноября 1903 года. Отец умер, когда будущему известному актеру не исполнилось и трех лет.
После смены власти «неблагонадежное» происхождение разумнее было скрывать. Большая московская квартира, в которой жила семья, превратилась в коммунальную. Де Милье отвели в ней всего одну комнату. Георгий до конца жизни не афишировал, что свободно владеет французским и немецким языками. От греха подальше он стал Милляром.
«В «Василисе Прекрасной» моя бабуля — такая дачница с повязочкой на голове, а в «Морозко» она уже подряхла, ослабла, да и радикулит ее, бедную, замучил», — рассказывал сам актер.
Он готов был бегать в тоненьком костюмчике на морозе, лазить в печку, прыгать в холодную воду. Артист искренне любил детей и обожал их радовать, однако втайне задумывался: «Слепить характер сильный, острый, самобытный. Шекспировский Цезарь, Вольтер, Суворов — вот о чем я, грешный, мечтаю».
«Крышу отремонтируют, а до метро я и на трамвайчике доеду»
Маму Георгия Францевича знавшие ее люди характеризовали как очень умную женщину, имевшую на сына колоссальное влияние. О том, почему до самой смерти Елизаветы Алексеевны Георгий так и не женился, слухи ходили разные. В том числе о пережитой актером несчастной любви. Милляра окружающие считали человеком общительным, веселым и даже хулиганистым.
Он остался совсем один в 65. Тогда-то по настоянию Роу актер и сделал предложение своей 59-летней соседке Марье Васильевне. На слова о том, что мужчины ей уже не требуются, отшутился: «А я не мужчина. Я Баба Яга».
Очевидцы утверждали, что отношения в этой паре были очень милыми. Артист называл жену Манечкой, а она его — Кошей. Супруги получили двухкомнатную квартиру, правда, далеко от метро и на последнем этаже, где протекала крыша.
На все просьбы вытребовать что-нибудь поприличнее артист отвечал: «Крышу отремонтируют, а до метро я и на трамвайчике доеду». У него был всего один парадный костюм и одно-единственное пальто.
В 1973-м случилось страшное — возрасте 67 лет после тяжелой болезни умер Роу. Милляр дожил до 69. После смерти друга и режиссера его карьера начала клониться к закату. Артиста если и снимали, то в эпизодах.
Он очень страдал, но не жаловался. Радовался каждому приглашению, знаку внимания. Георгий Францевич Милляр ушел тихо во сне в 1993-м и похоронен на столичном Троекуровском кладбище.